— Ну пожалуйста! — Дебрэ умоляюще взглянул на врача. — Я ведь обещаю…
— Что с вами поделаешь! — вздохнул Малинда. — Пойдемте!
Из кабинета Малинды Дебрэ вернулся совсем в скверном настроении. Он втянул ноздрями воздух и демонстративно открыл форточку. Смущенная Стрелкина затушила сигарету.
— Приведи-ка этого парня, Морранс! — крикнул Дебрэ, приоткрыв дверь в комнату инспекторов.
У Жана Пьебефа вид был одновременно наглый и испуганный.
— Я жду объяснений, комиссар!
— Объяснений?! — Дебрэ улыбнулся, что обычно не предвещало для арестованных ничего хорошего. — Объяснений, говоришь?
— Да, — уже менее уверенным тоном произнес Пьебеф.
— Ладно. Так вот, я расследую убийство мужа вашей любовницы.
— Которой? — простодушно спросил Пьебеф.
Стрелкина рассмеялась.
— Луизы Костаген. — Дебрэ неодобрительно взглянул на практикантку. — Леона Костагена, мужа Луизы. Вам что-нибудь говорит это имя?
— Разве муж Луизы убит?
— Да, вчера вечером.
— Очень жаль, — задумчиво произнес Пьебеф. — Бедняжка, вероятно, очень расстроена? Мне кажется, что она любила своего мужа.
— Возможно. Но это не помещало ей стать вашей любовницей.
Пьебеф ухмыльнулся и достал портсигар.
— Разрешите?
— Не разрешаю. — Дебрэ и впрямь теперь чувствовал отвращение к табачному дыму. — Когда Луиза стала вашей любовницей?
— Да что вы, комиссар! Никогда она моей любовницей не была. Сказать по правде, такая женщина вообще не в моем вкусе. Слишком тонка, на мой взгляд. — Он поглядел на Стрелкину и подмигнул ей. — Я люблю, чтобы были такие формы, как у мадам.
Дебрэ нахмурился.
— Послушайте, Пьебеф. Я вам уже сказал, что речь идет об убийстве. Мне нужны честные показания, В этом случае я готов не обращать внимания на некоторые обстоятельства, которыми обычно полиция не пренебрегает. В частности, обещаю не спрашивать, откуда под сиденьем вашей машины появилась эта штука. — Дебрэ извлек из стола крокодиловый футляр. — Итак, выбирайте: либо полная откровенность, либо адреса, где вы приобретаете наркотики.
Пьебеф побледнел. От его прежней самоуверенности не осталось и следа.
— Ну что ж, комиссар, давайте говорить откровенно.
— Сколько времени вы знакомы с Луизой Костаген?
— Два года.
— Она была вашей любовницей?
— Я же сказал, что не была, можете мне верить.
— Вы ее снабжали морфием?
— Как вам сказать?.. Ну, снабжал.
— Когда вы ее видели в последний раз?
— В субботу.
— Где?
— В кабачке «Голова вепря».
— Она вам назначила свидание?
— Да.
— Вы ей привезли морфий?
— Нет.
— Почему?
— У меня его не было. Не достал.
— Вы условились встретиться в другой раз?
— Нет, она сказала, что больше ей морфий не нужен.
— Она объяснила, почему не нужен?
— Решила бросить.
— Чем было вызвано это решение?
— Не знаю, она мне не сказала.
— Вы ее отвезли домой?
— Да.
— В воскресенье вы с ней виделись?
— Нет.
— Где вы были в воскресенье вечером?
— В котором часу?
— Между десятью и одиннадцатью.
— В радиостудии. Вел передачу, спортивный обзор за неделю.
— Когда началась передача?
— Ровно в десять.
— Когда окончилась?
— Около одиннадцати.
— Что вы делали потом?
— Ждал конца передач.
— Зачем?
— Ну… пока освободится моя подружка, дикторша.
— Как ее фамилия?
— Мишу. Эмма Мишу.
— Вы ночевали у нее?
— Да.
— В котором часу вернулись домой?
— Около девяти утра. Эмма в восемь ушла на работу.
— Когда вам позвонил Пьер Костаген?
— Вскоре.
— Что он вам сказал?
— Он сказал, что Луиза очень расстроена и что…
— Ей нужен морфий?
— Да.
— И назначил вам свидание на углу?
— Да.
— Вы с ним раньше встречались?
— Нет.
— Откуда он узнал ваш телефон и то, что вы снабжаете Луизу морфием?
— Не знаю. Может быть, ему сказала Луиза.
Дебрэ откинулся на спинку кресла.
— Вероятно, вы не врете, Пьебеф. Впрочем, все ваши показания мы проверим. Остается выяснить одно: в субботу вечером у вас не было морфия, а в понедельник утром оказался. Где вы его взяли?
— Комиссар! — Пьебеф развел руками. — Вы же обещали! Вот и верь после этого…
— Хорошо. — Дебрэ встал. — Я всегда держу слово, но предупреждаю, если вы еще раз попадетесь…
— Я тоже держу слово. Верьте мне, что с этим покончено навсегда. Я ведь хотел только помочь этой даме.
Дебрэ усмехнулся.
— Будем надеяться, Пьебеф, что это так.
— Я могу быть свободным?
— Не раньше вечера. Нам еще нужно проверить ваше алиби в деле об убийстве.
— Мерзкий тип! — воскликнула Стрелкина, когда Морранс увел арестованного.
— Еще не самый мерзкий во всей этой истории, — задумчиво сказал Дебрэ.
Он надел пальто и сунул во внутренний карман пиджака футляр с морфием.
— Вы уезжаете? — спросила Стрелкина.
— Да. Сейчас самое время допросить Пьера Костагена. Только я думаю, что мне это лучше сделать без вас. А вы пока попросите Морранса проверить на радио все, что касается алиби Пьебефа.
9. Повод для размышленийДебрэ пришлось долго звонить, пока не приоткрылась окованная медью дубовая дверь и старческий голос спросил:
— Кто там?
— Полиция.
— Ах, это вы, комиссар! Сейчас, минутку, я сниму цепочку.
Дверь снова прикрылась. Раздался звук снимаемой цепи, а затем в проеме возникла сгорбленная фигура Огюстена.
— Извините, комиссар, но я теперь закрываю на все запоры, тем более что, кроме меня, в доме никого нет.
— Где же ваши хозяева?
— Уехали в Понтуаз, в свое поместье. Там ведь семейный склеп Костагенов. Мадам пожелала, чтобы месье Леона перевезли туда.
— Когда будут похороны?
— Завтра.
— И мадам с месье Пьером вернутся в Париж?
— Да, завтра к вечеру.
Дебрэ задумался. Ему очень не хотелось откладывать допрос Пьера Костагена. Кто знает, что может произойти за сутки? Полицейский, ведущий расследование, всегда выбирает наиболее подходящий психологический момент для допроса. В этом главное его преимущество. Кроме того, Дебрэ интересовали кое-какие подробности, от которых зависел весь дальнейший ход следствия. Впрочем, это можно было выяснить и в отсутствие хозяев.
— Мне нужно еще раз осмотреть комнату убитого.
— Пожалуйста, комиссар. — Дворецкий посторонился, давая Дебрэ пройти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
